Главных причин, определявших наше отношение

Главных причин, определявших наше отношение к работе, было две: чувство ответственности за порученное дело и интерес к работе, или, по очень точной формуле Ю. Германа, к делу, которому мы служим, И неизмеримо меньшую роль чем сейчас, играла материальная заинтересованность. До начала эпидемии «вещизма» оставалось еще почти четверть века. Ничего хорошего в том, что мы не имели- благоустроенных квартир,, плохо питались, бедно одевались, конечно, не было. Но в том, что наше отношение к работе почти не зависело от материального бытия, а определялось, повторяю, высоко развитой ответственностью и интересом к труду, было нечто глубоко здоровое. Тем, кто в этой мысли учует запах ханжества, отвечу, что разрыв между материальной культурой и духовной, как мне кажется, куда страшнее, чем недостаток первой»

Мое утверждение может звучать слишком категорично, да и вообще эта проблема многопланова и на редкость сложна, однако это ни в коей мере не снижает ее актуальность.

Управление процессом труда только с помощью материальных стимулов дело далеко не. простое.. Однажды, несколько позже описываемых событий, случилось так, что для ускорения очень важных работ в мое распоряжение выдали приличную сумму денег. Перед тем я горячо доказывал на различных высоких уровнях, что вот, мол, если бы я мог прямо воздействовать на ход работ рублем, то есть платить не безликую квартальную премию с ограниченным нормативами верхним пределом, а действовать по принципу: «сделал — тут же получи», то дела наши пошли бы семимильными шагами и мы бы даже сумели войти в график.

Я, уговаривавший, и мои собеседники, которым надо было немало препятствий преодолеть, чтобы выполнить мою просьбу; были искренне уверены, что если удастся' так сделать, то все пойдет отлично. Или, в крайнем случае, много лучше, чем раньше» Тем более что я был очень красноречив. Представляете, говорил я, надо отремонтировать блок, привезенный с испытаний, без него испытания остановились. День простоя — это десятки тысяч рублей, не говоря о сроках, так вот, я плачу бригаде ремонтников за сутки сумасшедшей работы по полсотни каждому, в бригаде шесть человек — это триста рублей, а завтра утром блок уже на аэродроме. Выгодно? Не говоря опять же о сроках!

Через несколько часов после происшествия мы собрались у начальника института. Ждали представителя Главного конструктора моторной «фирмы», осматривавшего уже снятый с само лета двигатель. Ждали молча, надеясь на чудо. Когда представитель моторной фирмы вошел, по его виду сразу стало ясно, что чуда не произошло. Это мы поняли раньше, чем он произнес первое слово. К чести его, следует отметить, что он не сказал ни одного слова упрека, вроде: если вы будете наши двигатели уродовать, мы никогда... ну и так далее. Это мы услышали позднее.

Надо было докладывать главкому ВВС и министру. А потом дальше. Но что докладывать, от нас ждут не оправданий, а предложений. Что же предложить?

Когда я позже размышлял о том, как нам тогда удалось свернуть такую глыбищу работы, то неизменно приходил к выводу, что в основе лежало воздействие на души людей, а не на их, фигурально выражаясь, тела.